Не могу больше сдерживаться. Балансирую на грани. По телу разливается обжигающая волна экстаза. Волна за волной. Одна круче другой. Отпускаю ее руку, наклоняюсь, обхватываю ее грудь, сжимаю, потираю соски, и впиваюсь губами в ушко девочки.

— Кончай, кошечка. Давай ещё разочек, — ускоряюсь, одновременно сжимаю сосок, покручивая, и кусаю за мочку, часто и хрипло дыша ей на ушко.

И все. Она, как по приказу, начинает сокращаться, царапая кожаную обивку дивана.

Кончает девочка. Так сладко, судорожно сжимая, и утаскивает меня за собой. Несколько сильных толчков под сопротивление ее мышц лона – и я с хриплым стоном кончаю глубоко внутри нее.

Несколько минут мы в прострации. Удерживаю подрагивающую девочку, не позволяя упасть, дышу ей в ухо, пытаясь прийти в себя.

Это было охрененно. Оглушающе пронзительно и глубоко. Космос.

Вдыхаю ее запах за ушком, пахнет нашим сексом и мной. Такой правильный запах.

Целую, поднимаюсь, выхожу и только сейчас, бл*дь, осознаю, что потерял себя и кончил в девочку. Никогда со мной такого не было, всегда контролировал это. Дети мне противопоказаны. Сука! Что ты делаешь со мной, кошка?!

— Саш, — смотрю, как по ее бедру стекает сперма. Сглатываю. Я мудак.

— Ммм, — невнятно бормочет.

— Ты предохраняешься?

— Да.

— Но здесь ты не пила таблеток, — поглаживаю пальцами красный след от моей ладони на ее шикарной попке.

— Уколы. Раз в три месяца. Последний делала три недели назад! Выдохни! — язвительно усмехается она, переворачивается и смотрит пьяными глазами. Действительно выдыхаю.

Падаю с ней рядом на диван, утягивая девочку себе на грудь.

Дышим, пытаясь прийти в себя. Все мокрые.

— Кошка. Мне мало тебя.

— Ненасытное животное, — смеется. — Еще раз тебя такого большого я не выдержу.

Теперь смеюсь я, поглаживая ее попку.

Замолкаем, слушая тишину. Руки сами по себе трогают ее тело. Мне очень мало. Я одержимо хочу ее еще. Член стоит только от того, что она рядом. Но девочке нужно отдохнуть. Мой темп иногда даже шлюшки не выдерживают.

— О чем ты думаешь? — спрашиваю я, чтобы хоть как-то отвлечься. Молчит. Замирает, кажется, даже не дышит. Минута, две, три…

— Опусти меня… — вдруг произносит она.

Теперь не дышу я.

Хреново на душе становится.

Тошно.

И где-то даже болезненно. Вот оно что. Домой. Это все ради того, чтобы я ее отпустил? Нет, я ее понимаю. Мы не влюбленная пара, и, как только Мирон все решит, я сам лично ее отвезу к отцу. Да, для девочки я псих и бандит. Все так, все так… Но, мать ее, это – самое настоящее, что случилось со мной за долгое время. А оказывается, тоже искусственное. Отдалась мне ради свободы. Почти продалась. В душе что-то сжимается. Она чертовски права. Со мной нельзя быть просто так или по любви, иначе мой зверь сломает. Но…

Хреново.

Сам от себя не ожидал.

Аккуратно снимаю ее с себя. Встаю. Надеваю джинсы, вынимаю сигареты и ищу зажигалку, стараясь не смотреть на эту ведьму. Ведет меня от нее. Зверь скалится и громко смеётся надо мной.

Нет, все верно.

— Иди в душ, а потом в свою комнату! — голос леденеет. Не хочу ее видеть. Иначе зверь меня продавит. И всем будет хреново. — И не выходи! — в голосе ярость. Ничего не могу с собой поделать. — Домой ты поедешь только тогда, когда мы взыщем с твоего отца долги. Но он что-то не торопится. Может, мы просчитались, а деньги и власть ему дороже дочери… — нахожу зажигалку на полу, прикуриваю. Девочка медлит. Но я не считываю ее реакцию. Не хочу! — Все, иди! — уже грубо кидаю и выхожу на улицу подышать.

ГЛАВА 16 

Александра 

Я сижу в комнате уже… Даже не знаю, сколько времени прошло после…

После того как он напрочь вынес меня из этой реальности. После того как окунул меня в море дикой страсти. После того как я, ведомая похотью, отдала ему всю себя без остатка. Отдалась мужчине, который меня похитил и что-то вымогает у моего отца. Мужчина, который называет меня инструментом и умело мной пользуется.

Боже, я сама не понимаю, как так случилось, что я позволила все то, что он со мной делал. Прокручиваю в голове все, что между нами было, и не узнаю себя. Я словно похотливая кошка, гналась за мимолетным наслаждением. Арон как будто влез мне под кожу и управлял как марионеткой.

Битый час сижу на широком подоконнике возле открытого окна, смотрю на двор, снова и снова проживая нашу близость. Несмотря на то, что я приняла душ, тело все равно пропитано запахом этого мужчины, приятно ноет. Кожа настолько чувствительна, что даже легкий ветер будоражит. Я чувствую на себе каждое его прикосновение, неосознанно трогаю истерзанные губы, вспоминая его дикие поцелуи. Между ног ноет от его «колючего» вторжения, а тело сводит вонами возбуждения.

Боже…

Чувствую себя развратной шлюхой. Похотливой кошкой, как он меня называет. Мне и сладко, и отвратительно. Он сумасшедший, как в жизни, так и в постели. Грубый, порывистый, страстный, умелый, нежный и опасный. В сексе все те же перепады настроения. Качели. То резко вверх, то вниз. Грубый, жесткий и одновременно нежный, заботливый.

Зажмуриваю глаза, мотаю головой. Не хочу ничего чувствовать к этому неуравновешенному мерзавцу.

Не хочу!

Дышу ровно, пытаясь прийти в себя. Но ничего не выходит, сердце колотится как ненормальное, тело ломает. Хочется то ли рыдать громко, навзрыд, то ли смеяться в голос.

Я никогда не была хорошей, примерной девочкой. Умница, спортсменка, отличница – это не про меня. С самого детского сада я была хулиганкой; помню, как учителя постоянно на меня жаловались. Неусидчивая, невнимательная, зато активистка. В переходном возрасте бунтовала, пытаясь доказать родителям независимость. После боролась с отцом за право выбора.

А потом погибла Ира.

Моя подруга с детского сада. Она была мне очень близка. Мы катались по ночной столице и пили шампанское. Вели себя отвратительно, как зажравшаяся золотая молодежь. Я тогда, как упрямый ребенок, делала все наперекор отцу.

«Александра Павлова не может себя так вести!» — говорил мой отец.

А я вела, назло. Ирка не справилась с управлением… А по факту мое «бунтарство» привело к гибели молодой девушки. У меня всего лишь шрам на бедре, даже сотрясения не было. Кто-то сверху наказал меня. Очень жестоко наказал. После этого Александра Павлова стала такой, как хотел ее видеть отец.

Да, я не девственница, но после того, что сделал со мной похититель, кажется, я вообще ничего не знала о сексе. А самое страшное, что мне понравилось. Он словно разбудил во мне ту бунтарку и похотливую девку.

Перевожу взгляд на небо. Сумерки. Прохладный ветер врывается в окно, заигрывая с волосами. Дышу. Терпеть я точно знаю, что у нас с Вадиком все закончилось. Я не могу и не хочу быть с ним. Прости, папа, но твой протеже не тянет на мужчину. Арон хоть и псих, но в нем столько мужского, где-то даже животного. Кажется, что с таким ничего не страшно, он не просто стена, он каменная скала. Не любя меня, он умеет любить мое тело. Да так, что разум сносит напрочь.

Мамочки. Тру лицо руками. Со мной точно не все в порядке. Если я проведу здесь еще несколько дней, то признаюсь этому гаду в любви.

Это ненормально!

Спрыгиваю с подоконника. Расчёсываю волосы, собираю их в косу и выхожу из комнаты. Как всегда, очень тихо. Спускаюсь вниз на цыпочках, словно воровка. Арон сидит на диване и сжимает голову руками. Стараюсь не обращать на него внимания. Залетаю в ванную. Умываюсь холодной водой, а сама думаю о мерзавце. Поза у него неестественная. Весь напряженный, сжатый, будто ему плохо. И вот мне бы совсем не думать о нем. Но я не могу, словно этот мужчина вкачал в меня свою энергию.

Вытираюсь и решительно выхожу из ванной. Останавливаюсь, рассматривая мерзавца. Дышит размеренно, но очень глубоко, словно раненый зверь. Голову сжимает, облокачиваясь на свои колени. Ему плохо? Внутри что-то сжимается, иду назад к лестнице, приказывая себе не обращать внимания. Он, в конце концов, прогнал меня после секса!